Марина Брюханова: «Здорово осознавать, что ты не один такой, кто смотрит вглубь годичных колец!»

Ведь именно эти люди будут двигать науку в дальнейшем, развивать технологии, которые, в итоге, должны стать более экологичными и дружелюбными. Именно сегодняшние аспиранты и молодые ученые будут пытаться объяснить нам устройство мира, который до сих пор еще до конца не изучен, предсказать природные катаклизмы, словом, стать основными двигателями прогресса.

Поэтому не только государства, но и частные компании стараются помочь молодым исследователям. Одним из подобных примеров является премия L’OREAL-UNESCO «For Women in Science», которая вручается женщинам-ученым в возрасте до 35 лет, работающим в российских научных институтах и вузах по таким дисциплинам, как физика, химия, медицина и биология.

В прошлом году премию получила старший научный сотрудник Института леса им. В.Н. Сукачева СО РАН, биолог, дендроэколог, кандидат биологических наук Марина Брюханова.

- Марина, расскажите немного о премии, которую вы получили. Было ли это для вас неожиданностью?

- Эта программа действует в нашей стране с 2007 года при участии Российской академии наук, Комиссии Российской Федерации по делам ЮНЕСКО, Бюро ЮНЕСКО и является частью международного проекта L’OREAL-UNESCO «For Women in Science». Из всех участников жюри, в которое входят видные деятели науки, отбирается 10 лауреатов, каждый из которых получает стипендию в размере 450 тысяч рублей.

О премии я узнала в 2009 году, когда ее получила научный сотрудник Института биофизики СО РАН, доктор биологических наук, профессор Екатерина Шишацкая. Мне казалось, что премия дается за практические исследования, но моя работа не имеет ярко выраженного коммерческого интереса — это больше фундаментальная наука. Поэтому то, что я попала в число стипендиатов, меня удивило и порадовало.

Вообще, в последние годы компания изменила условия отбора и в анкете сейчас нужно указывать не только личные данные, но и параметры, указывающие на эффективность работы. Это такие специфические показатели, как индекс цитирования или индекс Хирша (если он, например, «5», значит, у меня было, как минимум 5 статей, каждая из которых была, как минимум, 5 раз процитирована), а также участие в научных стажировках и грантах. Победить в конкурсе сейчас сложнее еще и потому, что количество заявок ежегодно увеличивается - в этом году их было больше 300. Мне было очень интересно познакомиться с другими девушками-участницами, среди которых были и геологи, и биохимики, и физики. Кстати, в этом году среди лауреатов много представительниц Сибирского отделения РАН - премии получили четыре участницы - две девочки из Новосибирска, одна из Томска, и я — из Красноярска.

- А как вы пришли в науку, с чего все начиналось?

- Я старший научный сотрудник Института леса им. В.Н. Сукачева Сибирского отделения СО РАН. Занимаюсь дендроэкологией, анатомией древесины и физиологией растений. Окончила биофак КГУ в 2003 году, но уже с 2000 года занималась научной работой в Лаборатории мониторинга леса под руководством доктора биологических наук Федора Лешко. Я была очень молода и не совсем понимала, какой результат нужно получить, чтобы всем было понятно, что ты делаешь что-то полезное. Мне казалось, что написание диссертаций и исследования имеют больше характер личного интереса. Как же я могу спасти человечество, понимала плохо, хотя с этой целью поступала в университет. Были непонятны прикладные возможности: кому это нужно, кроме научного руководителя?

Тогда я еще не занималась дендрохронологией и дендроэкологией. Такая смена направлений произошла уже через два года, потому что мой научный руководитель курсовых работ, к сожалению, погиб во время полевых работ.

После окончания университета в 2003 году приняла решение продолжить учебу в аспирантуре под руководством академика Евгения Ваганова. Решение это далось непросто: в то время ученые были не самые устроенные и счастливые люди с материальной точки зрения. Меня поддерживала мама, и мне было стыдно учиться еще три года, зная, что это время меня должны поддерживать родители.

Считаю, что мне очень повезло - я попала в сильную команду, в лаборатории работало больше 20 человек - много успешной молодежи, было, к чему стремиться. А еще перед глазами был пример Евгения Александровича, который работает каждую свободную минуту. При этом, он требовал от аспирантов инициативы, предлагал им найти новые подходы, нестандартно решать поставленные задачи. И это было замечательно! На третьем курсе аспирантуры я впервые попала на международную конференцию WorldDendro, которая проводится раз в четыре года в разных странах. Не описать словами те ощущения, которые испытываешь, когда встречаешься с людьми, которых ты цитируешь, работы которых ты читал! Оказалось, что это относительно молодое сообщество. Здорово осознавать, что ты не один такой, кто смотрит вглубь годичных колец деревьев, пытаясь разгадать их тайну!

- Чем же конкретно вы занимаетесь? Расскажите, пожалуйста, подробнее о своих исследованиях.

- Я сотрудничаю с СФУ по нескольким проектам, основное направление моей работы — анатомия древесины. Все мы видели в детстве годичные кольца разной ширины на спилах деревьев. Вот на этой разнице и построена дендрохронология. Деревья реагируют на климатические и другие условия, формируя либо узкое кольцо, если в сезон роста ему было некомфортно, либо широкое, если условия были хорошие. Климатические станции в России появились не так давно, их не так много, и, зная связь прироста с климатом, мы можем провести реконструкцию климата в прошлом. Годичные кольца исследуются с разных точек зрения различными специалистами. Мы у себя измеряем плотность древесины и связь с климатом. Изучая клетки дерева из разных участков — коры, сердцевины и прочего, мы каждую неделю смотрим, как развивается дерево.

Если мы находим связи одинаковые закономерности в развитии деревьев на больших территориях, то можем создать крупную региональную реконструкцию. Сейчас в мире очень актуально делать глобальные проекты, например, анализировать динамику всего Северного полушария разных видов деревьев.

При этом, у нас очень хорошее оборудование, как в Институте леса, так и в СФУ, на самом высоком мировом уровне - все, что касается исследования анатомии древесины, не отличается от лучших зарубежных приборов?

- А вообще, насколько популярна эта отрасль науки?

- В России есть несколько очень сильных групп, которые занимаются дендроэкологией, дендроклиматологией и дендрохронологией. Сейчас несколько групп работает в Красноярске: одна - под началом Ваганова в СФУ, вторая, где я работаю, - под руководством Александра Шашкина в Институте леса. Известная в нашей стране группа ученых трудится под руководством Степана Шиятова в Институте экологии растений и животных в Екатеринбурге. А также большой коллектив работает в Иркутске под руководством …... Воронина. Достаточно известную группу ученых возглавляет Ольга Соломина в Институте географии СО РАН.

Очень интересна работа группы под руководством Владимира Магланова в СФУ, который возглавляет Лабораторию естественно-научных методов в археологии и истории. Они занимаются определением возраста и эпохи изготовления археологических находок, старинных зданий и сооружений, курганов. В общем, часто эти направления в науке помогают в проведении всевозможных экспертиз в разных областях деятельности.

И в мире достаточно много лабораторий используют эти методы исследований и работают с шириной годичных колец. Есть лаборатория в Университете Аризоны в Тусоне, есть в Институте леса, снега и ландшафтов в Швейцарии, также подобные работы ведутся и во Франции, и в Германии.

Поэтому я считаю, что за дендроэкологией, дендроклиматологией и дендрохронологией — будущее как за наиболее прогрессивными методами исследований, способными принести хорошие дивиденды как для прикладной, так и для фундаментальной науки.

Беседовал Даниил Каханов

Фото: lorealfellowships-russia.org