Владимир Потанин: «Для нас очень важным является решение экологической проблемы»

Владимир Олегович, под новый виток санкций попали конкретные компании. В этом есть какие-то возможности или этот вызов несёт за собой только потери?

Конечно, дополнительное давление на нашу экономику, которая оказывается некоторыми странами, применяющими санкции, затрудняет нашу ситуацию. Но я считаю, что если усложняются внешние условия, то нужно внутренне усиливаться. Причем, мне кажется, что это касается и экономики страны в целом. Можно подумать о реформах, о совершенствовании управления. Компания «Норникель» непосредственно не попадает под санкции, тем не менее, тоже сталкивается с этим встречным ветром: упали довольно значительно акции компании. Я уверен, что они в долгосрочной перспективе восстановятся. Поэтому это хорошее время подвести итоги: что сделали за это время и как дальше развиваться.

Сегодняшнее снижение вы связываете только с тем, что это российская компания, поэтому акции «Норникеля» снижаются?

Да, потому что, и весь российский рынок «присел», и некоторое время эта тенденция будет продолжаться. Более того, я думаю, что мы не можем исключать и усиления давления. Всё это походит на масштабную торговую войну, которую мы долгие годы наблюдали, в свое время не только с участием нашей страны: Советский Союз – Америка, Испания и Франция, Америка и Китай.

Интересно, что с нами политическая война и экономическая, а там торговая война.

Я бы не исключал и дальнейшей эскалации этой ситуации. Мне кажется, что наша экономика в целом, и каждая отдельно взятая компания должна свой внутренний ресурс наращивать и больше думать о своей устойчивости, о диверсификации своих рисков. В частности, для компании «Норникель» в этом смысле ситуация достаточно благоприятная. Конечно, мы не рады такой ситуации, но, тем не менее, наша продукция очень ликвидна, востребована во всем мире. Примерно половина меди, никеля и других продуктов, производимых нашей компанией потребляется в Китае, много потребляется в юго-восточной Азии. Вот, поэтому спрос на нашу продукцию достаточно устойчивый. И это позволяет мне говорить о том, что долгосрочные перспективы у компании вполне благоприятные.

Цены на сырье всё-таки тоже сильно зависят и бывают сильно подвержены волатильности, это зависит и от внешнеполитических условий. Мы знаем, что Китай повышает пошлины для российского никеля, создавая преимущества для австралийцев. С одного до двух процентов повышение было?

Да, это измеряется десятками миллионов долларов. Но здесь больше имеет значение морально-психологический аспект. Если российско-китайское сотрудничество развивается, это значит, что российские компании не должны быть дискриминированы по отношению к австралийским или любым другим компаниям. И в этом смысле мы находим поддержку правительства, такой вопрос уже перед китайским руководством поставлен. И я думаю, что вопросы торговые, касающиеся, в том числе, «Норникеля» будут обсуждены на самом высоком уровне. И здесь у меня тоже особых опасений нет.

А внутренние реформы и внутренняя мобилизация, о которой вы упомянули, в чем она на сегодняшний день состоит, и какие конкретные изменения могли бы поддержать компанию «Норникель»?

Конечно, надо искать ресурсы у себя, и расширение внутреннего рынка – большое дело. Но, при этом есть возможность и расширять наши экспортные возможности, ну на те рынки, на которые нас ждут. У нас есть возможность обращать свое внимание на те рынки, где мы могли бы более успешно функционировать.

Но дело не только в этом. Например, для нас очень важным является решение экологической проблемы. В последние годы приступили к решению этой проблемы, мы смогли закрыть никелевый завод в Норильске, который находился в черте города, 42-ого года производства. Героический завод, на котором был первый никель произведён, и в 42-ом году был дан первый никель фронту для танков, но это всё давно пора было превратить в музей, а мы всё как-то не решались. И вот он закрылся, на 35% снизили объём выбросов в городе.

Дальше встал вопрос — как полностью решить эту проблему — всю серу, которая выбрасывается в атмосферу, уловить и свести до минимального приемлемого воздействия на окружающую среду. И занимаясь этим проектом с достаточно сложными технологическими проблемами, мы нашли решение, основанное на наших российских технологиях, которые позволяют производить серную кислоту, затем её нейтрализовывать. И результаты этого производства, возможно даже использовать для закладки в шахты, то есть, как строительный материал.

Если обстановка с санкциями будет ухудшаться, то она не должна впрямую сказаться на этом проекте. А он очень большой, к 2023 году мы должны полностью завершить программу улавливания серы в норильском промышленном районе. Это инвестиции порядка двух с половиной миллиардов долларов.

Это значительная часть вашей инвестпрограммы на сегодня?

Это большая часть нашей инвестпрограммы, и нам важно было сделать её как можно менее зависимой от каких-либо внешних факторов. Потому что, когда внешние факторы влияют на объёмы производства — это вопрос только про деньги. Когда эти факторы могут повлиять на экологическую программу — это вопрос выживаемости города, то есть, мы к нему более жёстко подходили.

Каковы ваши крупные инвест-проекты на сегодняшний день? Это «Таймыр 1», новое месторождение?

Важно сказать о том, что в течение предыдущих нескольких лет мы создали существенную базу для дальнейшего роста. Мы прирастили примерно на 25% наши металлургические мощности, и сейчас «Норникель» представляет из себя самую крупную единичную плавильную мощность в мире, прич ём очень современную. У нас сейчас одно из самых молодых металлургических производств в мире.

Мы нарастили обогатительные мощности на 35%, и теперь, развивая горные проекты, имеем возможность в течение 5-7 лет выйти на новые уровни производства. Эти мероприятия позволили нам увеличить извлечение металлов. А это и экономически выгодно и с точки зрения рачительного отношения к ресурсу тоже важно: чем больше извлекли, тем меньше пропало.

На Кольском полуострове, чтобы увеличить эффективность производства и снизить выбросы вредных веществ, сделали довольно сложную технологическую процедуру. Добываемую руду и производимый концентрат разделили на бедный и богатый. Тот, в котором мало серы, мы плавим у себя, а тот, где много серы, поставляем в другие места, где эта проблема решена. Таким образом, мы снизили объемы выбросов до допустимых, предписанных государством, а в 2019 году мы их снизим ещё в два раза. Это важно, потому что и жители себя лучше почувствовали в этой ситуации, на границе с Норвегией уменьшается выброс, и с точки зрения престижа нашей страны это тоже важно. Мы способны решать эти экологические проблемы и не затрагиваем соседей.

Ваши инвестиции в ближайшем будущем связаны с необходимостью перехода на новый технологический и экологический уровень? И какие объёмы подразумеваются?

Говоря про экологические программы — порядка трёхсот миллиардов рублей за период до 2023 года, с полным решением этой проблемы. Порядка 120-150 миллиардов рублей ежегодно — инвестиции на обновление производства и на расширение горнодобывающей базы.

После 2023 года мы выходим на увеличение производства не только в применении новых технологий в области обогащения, плавки, но и прихода цифровой экономики на предприятия. В горнодобывающей компании есть очень много мест для приложения цифровых технологий. Это связано с управлением и информацией, это вопросы безопасности. Применение современных цифровых технологий, а не только чисто металлургических, горнодобывающих, тоже является важным драйвером нашего развития.

Модернизация и внедрение любых инновационных решений, всегда требует некоего волевого усилия. Какой экономический эффект вы получите после 2023 года, в чем он будет выражаться? В дополнительной прибыли, или в экономии, сокращении издержек?

Мы отталкивались от результатов прошедших пяти лет. За это время «Норникель» показал, на мой взгляд, выдающиеся результаты: прибавка акционерной стоимости составила 60% при том, что большинство лидеров отрасли теряли деньги в этот период времени. Поэтому, я считаю, что команда «Норникеля» приобрела определенный авторитет и определенное право планировать серьёзные инвестиции. Конечно же, за этим стоят расчёты: при реализации нашей инвестиционной программы мы в полтора раза к 2024 году увеличим показатель, по какому коэффициенту компания торгуется.

Это должно принести существенную многомиллиардную прибавку в стоимости компании. Кроме того, мы намерены держать долговую нагрузку на уровне, приемлемом для рейтинговых агентств, чтобы сохранять инвестиционный рейтинг. За последние пять лет средняя дивидендная доходность нашей компании составляла 11%, такая сверхвысокая дивидендная доходность стала привлекательной для акционеров, чем объяснялись высокие цены на акции «Норникеля». Мы полагаем, что реализуя нашу амбициозную инвестиционную программу, должны следить, чтобы высокий уровень дивидендов не толкал нас к нарушению финансовой стабильности компании.

На этапе вложения потребуется увеличение долговой нагрузки и сокращение дивидендов? Как убедить акционеров, что всё это вернется сторицей?

Мы считаем, что инвестиционная программа принесет большую стоимость и к 2023, и к 2024 году. Соответственно, повышенный дивидендный поток может ослабить финансовую стабильность компании. Другие акционеры нас призывают к тому, чтобы мы больше работали с издержками, с программами эффективности, и в последнюю очередь обращали внимание на дивиденды. Это рабочая дискуссия, которая рано или поздно приведет нас к нахождению правильной дивидендной формулы.

Формула, по которой дивиденды рассчитываются из показателей?

При той формуле, которая у нас сейчас есть, колебания дивидендов, они очень резкие. И одной из идей, ну, которую я защищаю, сделать так, чтобы акционеры ожидали более стабильный дивиденд. Но формула дивиденда у нас работает, она эффективна и позволяет сглаживать долговую нагрузку в момент, когда она возникает. Мы и до этого находили общий язык при поиске правильной финансовой политики, уверен, что и сейчас тоже найдем.

Есть понимание по параметрам дивидендов на 2017-2018 годы, как это зависит от цен на металл?

В политику компании не входит предвосхищение такого рода событий, потому что это открывает возможности для инсайдерского трейдинг. Но индикации, важные для инвесторов, мы сделали. Мы твёрдо сказали, что вернёмся в объём рабочего капитала меньше миллиарда. Зная эти параметры, объемы капитальных затрат порядка двух миллиардов долларов в год, подставляя свои модели и цены, все инвесторы могут легко понять, какая их ожидает дивидендная политика. Притом, что на сегодняшний день объем дивидендов, дивидендную политику мы не меняли. И без согласия остальных крупных акционеров она не может и не будет изменена.

А какие прогнозы на цены на никель, палладий, медь, платину на 2018 год?

Появляется сейчас на рынке такая мода: производить электромобили. Все знают, что для этого понадобится никель, кобальт. При этом складские запасы по никелю не так чтобы сильно сократились в последнее время. То, что это будет востребовано, уже является дополнительным драйвером по цене как для никеля, так и для кобальта. Что касается платиноидов, экологические требования продолжают ужесточаться к бензиновым, к дизельным двигателям.

До тех пор, пока электроавтомобили не заполонят весь мир, будут требоваться катализаторы, которые снижают выбросы вредных веществ в атмосферу, а они делаются на базе платины и палладия. Поэтому удивительным образом компания «Норникель» на ближайшие 10-15 лет находится в очень благоприятной макроэкономической нише. Ужесточение экологических требований ведёт к использованию большему палладия и платины, увеличение производства электромобилей — к использованию никеля и кобальта, и получается, что практически вся картина металлов, которые мы производим, имеет определенную макроэкономическую поддержку, которая должна компенсировать санкции.

У вас есть видение стратегия развития компании «Норникель» на 10, 5, 20 лет? Задумываетесь ли об этом вы и кто-то вокруг?

Было бы амбициозно сказать, что можно составить более-менее детализированную стратегию на 10-15 лет. Даже самые продвинутые компании планируют на 5-7 лет, тяжело охватить больший цикл.

Это из-за сменяющихся технологий и условий?

Не только, инвестиционный цикл в горно-металлургическом производстве от момента принятия инвестиционного решения до получения результата проходит 5-7 лет, поэтому большинство компаний мыслят инвестиционными циклами. Редко кто может спрогнозировать более-менее достоверно соотношение спроса или предложений на те или иные товары больше, чем на это время. Поэтому взгляд на 10-15 лет, это такое стратегическое видение. Тут больше от философии, чем от бизнеса.

Видение на 10-15 лет, конечно, есть. Оно состоит в том, что продукция, которая производится «Норникелем», будет востребована, она в тренде. Я думаю, экология долго еще будет оставаться существенным мировым трендом, вне зависимости от того, будет нарастать изоляционизм или будет опять мода на глобализм, всё равно экология останется в центре внимания. И товары, производимые «Норникелем», будут востребованы.

Тем более, что через некоторое время мы сможем позиционировать зелёную долгосрочную стратегию. Сейчас «Норникель» всё-таки является существенным загрязнителем окружающей среды, на многих инвесторов, клиентов это производит негативное впечатление. Поэтому, когда мы говорим о решении экологических проблем, это не только вопрос нашего гражданского долга, но и такого коммерческого выживания.

Видение состоит в том, чтобы сохраниться в этой нише. Я не думаю, что нам нужно пытаться уходить в побочные линии, где мы непрофессионалы, где у нас нет достаточного знания, опыта и навыков. Мы хороши там, где мы сейчас находимся. И нашу компанию ценят именно за способность производить вот эту корзину металлов с максимально хорошим доходом для акционеров.

Для жителей Норильска деятельность компании определяет, быть северному городу или не быть. Они, конечно, хотят иметь стратегию на 10, 15, 20 лет вперед, поскольку планируют и свою жизнь, и жизнь своих семей?

Безусловно, нужно различать бизнес-стратегию и жизненную стратегию. Конкретное планирование, где он будет жить, сколько он будет получать зарплату, на какой он должности будет находиться — всё равно 5-7 лет, и то много. Что касается Норильска, то тут у нас все в порядке, норильчане знают, что у нас долгосрочная программа их социальной поддержки. Норильск долгое время оставался действительно островным городом, в том смысле, что там не было широкополосного интернета. Не дожидаясь, пока будет реализована программа ликвидации цифрового неравенства, мы провели туда широкополосный интернет, проложив почти тысячи километров трассы по тундре в тяжелейших условиях, по дну Енисея, и этот интернет пришел в Норильск. Я думаю, что недостаточно деклараций, надо делами это подтверждать.

Ещё будет чистый воздух, поскольку об экологических программах вы тоже рассказали.

Если вы мне разрешили мечтать, то мечта у меня — через 5 лет в аэропорту «Алыкель» вывесить баннер, приглашающий в туристические поездки. Потому что вокруг Норильска есть очень красивые места, система водопадов, озёр, очень красивая природа всего в 60-70-ти километрах. Когда мы решим проблему с загрязнением воздуха, я думаю, что Норильск будет не только металлургическим, но и туристическим центром.